А. Бикебаев "Вопросы научной доктрины адвокатской деятельности"
А. Бикебаев "Вопросы научной доктрины адвокатской деятельности"
В 2024 году я написал книгу-исследование, в которой обосновал выполнение профессиональными судебными представителями публично-правовой функции и необходимость их объединения в составе адвокатуры.[1] На базе этого исследования месяц назад вышла статья в газете «Казахстанская правда».[2] В ответ на это моя коллега Г.Ж. Сулейменова (далее - Автор) в ряде публикаций выступила с резкой критикой моих тезисов.[3]
Автор, если использовать его же выражения, в своих публикациях прибегает к «риторическим преувеличениям» и его утверждения - «это ни что иное, как апеллирование к эмоциям, а не к правовым стандартам, не к нормам и фактам, а к эффекту страха и неопределённости». [4]
На такие публикации положено не отвечать. Вместе с тем разбор тезисов Автора – это прекрасная возможность дать структурированный ответ на основные аргументы противников объединения профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры. В этой связи я решил попытаться раскрыть суть научной доктрины о выполнении профессиональными судебными представителями публично-правовой функции и, соответственно, необходимости их объединения в составе адвокатуры посредством доказывания несостоятельности основных тезисов Автора.
- Несостоятельность тезиса об отсутствии аргументов для проведения реформы по объединению профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры
Автор пишет, как будто мои тезисы – «декларативная формула», «не подкрепленная ни новой аналитикой, ни правовой конкретикой».[5]
Данные его утверждения являются необоснованными. Все необходимые аналитические обоснования приведены в моей книге-исследовании «Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года».[6] В книге подробно проанализирован международный опыт, проделан анализ текущего состояния и рекомендуемых моделей регулирования профессии, сделаны конкретные выводы.
Предисловие книге написал академик Национальной академии наук Республики Казахстан М.К. Сулейменов, который подчеркнул, что «разработчики Закона Республики Казахстан от 5 июля 2018 года «Об адвокатской деятельности и юридической помощи» из всех возможных вариантов определения правового статуса юридических консультантов выбрали наихудший, что привело к негативным последствиям и полному разбалансированию в деле оказания юридической помощи гражданам Республики Казахстан. Вполне в духе известного высказывания: «Хотели как лучше, получилось как всегда».[7]
Академик М.К. Сулейменов подтвердил, что «появление большого количества палат юридических консультантов привело к разнобою в оказании юридической помощи, к допуску к этой деятельности неквалифицированных юристов. Это и немудрено, так как требования к деятельности юридических консультантов устанавливаются самими палатами и во многих палатах уровень таких требований значительно снижен», а также выразил надежду на то, что «в скором времени будет разработан новый закон об адвокатской деятельности, который исправит ошибки, допущенные при проведении реформы 2018 г., и что при разработке его проекта будут учтены те идеи и практические предложения, которые содержатся в настоящем исследовании».[8]
В книге даны ссылки на результаты масштабных исследований регулирования юридической профессии в мире, проведенных структурами Организации Объединенных Наций и Совета Европы. В заключениях, составленных по итогам исследований, содержатся рекомендации по различным аспектам деятельности профессиональных судебных представителей, моделях законодательного оформления их организаций, роли, которые на них возложены и т.д. Это в том числе следующие документы:
1) Доклад Специального докладчика ООН по независимости судей и адвокатов от 5 сентября 2018 года;[9]
2) Заключение Венецианской комиссия Совета Европы от 15-16 октября 2021 г, предоставленное Словацкой Республике;[10]
3) Совместное заключение № 991/2020 от 9 октября 2020 года Венецианской комиссии и Генерального директората по правам человека и верховенства права Совета Европы, предоставленное Турецкой Республике.[11]
Республиканская коллегия адвокатов в 2023 году провела в г. Астана Казахстанский международный форум адвокатов по данной теме с участием первых руководителей государства, а также руководителей Международной ассоциации адвокатов (The International Bar Association), Юридической ассоциации Азиатско-Тихоокеанского региона (LAWASIA), Федеральной Палаты адвокатов Германии, Aмериканской ассоциации адвокатов, Европейской ассоциации адвокатов, Союза турецких коллегий адвокатов, Ассоциации адвокатов Грузии, Палаты адвокатов Азербайджана, Палаты адвокатов Республики Узбекистана, Совета адвокатов Кыргызской Республики.[12]
Республиканская коллегия адвокатов в 2024 году провела круглый стол на тему: «Единая организация профессиональных судебных представителей» с участием адвокатов и юридических консультантов.[13]
В текущем году я прочитал специальную лекцию по данной теме для казахстанских адвокатов.[14]
Проведение реформы по объединению профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры все последние годы активно обсуждается и в Российской Федерации. Одним из последних мероприятий является научно-практическая конференция: «Публично-правовая функция адвокатуры при осуществлении квалифицированной юридической помощи».[15]
В последние годы появилось большое количество новых научных правовых исследований на эту тему, выпускаются монографии, защищены докторские диссертации.
Ниже в других тезисах я привожу конкретные обоснования со ссылками на документы международных организаций, в которых четко прослеживается идея по признанию деятельности профессиональных судебных представителей в качестве публично-правовой, необходимость надлежащего регулирования этой деятельности, а также рекомендуемая модель организации этой деятельности.
2. Несостоятельность тезиса об ошибочности выполнения адвокатом публично-правовой функции
Автор выражает позицию о «юридико-доктринальной несостоятельности тезиса о так называемом «публично-правовом статусе адвоката».[16] При этом он сам себе противоречит.
В одной статье он признает, что адвокатская деятельность является публично-правовой, указывая на то, что «в одном законе объединены виды деятельности, осуществляемые в различной организационно-правовой форме - адвокатская деятельность, являющаяся публично-правовой, не предпринимательской и деятельность юридических консультантов, являющаяся предпринимательской».[17]
Во второй статье пишет уже, что тезис о наличии у адвоката публично-правового статуса является ошибочным, «поскольку адвокаты участвуют в реализации публично-правовой функции и связаны договорными отношениями с частными лицами, за исключением оказания ГГЮП»,[18] то есть сам доказывает обратное, указывая, что «адвокаты участвуют в реализации публично-правовой функции».
В третьей же статье Автор пишет, что «отождествление адвокатской (или консультантской) деятельности с публично-правовой функцией является методологически ошибочным и теоретически уязвимым».[19]
Несмотря на диаметрально-противоположные взгляды Автора на один и тот же вопрос, разберем его последний тезис о том, что адвокат не выполняет публично-правовую функцию. Он обосновывает этот тезис следующим:
- «адвокат не является субъектом публичной власти, поскольку он не действует от имени государства, не наделен властными и управленческими полномочиями и не реализует волю государства в публично-правовой форме».
- «адвокат осуществляет свою деятельность на основе договора с доверителем, частным лицом, являясь профессионально независимым, подчиняясь нормам профессиональной этики, профильного закона и процессуального законодательства. Более того, даже в случаях участия по назначению, адвокат не утрачивает своего частноправового статуса, так как продолжает действовать в интересах конкретного лица, а не в интересах государства».
- «адвокат независим и этой же нормой установлен запрет на вмешательство в его деятельность со стороны государства».
Очевидно, что Автор отождествляет осуществление функции госоргана с осуществлением публично-правовой функции. Такое понимание не выдерживает критики.
Публично-правовая функция не обязательно связана с осуществлением государственной власти и не сводится к наличию властных полномочий или статуса государственного служащего. Эту функцию в том числе выполняют различного рода негосударственные субъекты. Это, к примеру, саморегулируемые профессиональные организации (включая коллегии адвокатов и палаты юридических консультантов), которым государство передало некоторые из своих публичных регулятивных функций. Это деятельность частных нотариусов, которые заверяют свои документы гербовой печатью. Это деятельность частных судебных исполнителей, которых государство наделило своей исконной функцией по принудительному исполнению судебных решений. Это также деятельность адвокатов и юридических консультантов, осуществляющих профессиональное судебное представительство.
Признание адвоката (профессионального судебного представителя) носителем публично-правовой функции — это не признание за ним власти и не превращение его в государственного служащего, а признание его институциональной роли в обеспечении правосудия. При этом, конечно же, адвокатура представляет собой институт гражданского общества, а не государственной власти. Никаких властных полномочий адвокат не имеет. Однако он субъект публичного права, наделенный особым статусом и специальными полномочиями, привилегиями и иммунитетами, которых нет у частных лиц.
Публичная функция — это деятельность, направленная на реализацию общественно значимых задач, обеспечение основополагающих прав человека, выполнение гарантированных государством обязанностей. Иными словами, это функция в интересах общества.
Первооткрывателем в характеристике деятельности профессиональных судебных представителей в качестве публично-правовой я не являюсь. Эта идея прослеживается во множестве международных актов, законодательстве, решениях конституционных и верховных судов разных стран мира, а также в большом количестве научных исследований. На эту тему даже проводятся научно-практические конференции.[20]
«Основные принципы ООН, касающиеся роли юристов», определяют адвокатов (профессиональных судебных представителей) как «ответственных агентов (сотрудников) в области отправления правосудия».[21]
В США и Европейском Союзе адвокат (профессиональный судебный представитель) определяется как «должностное лицо суда» (Officer of the Court). В Европейском Союзе также используется термин «посланник правосудия» (minister of justice). Международная ассоциация адвокатов (The International Bar Association) во множестве своих документов подчеркивает миссию служения адвокатов (профессиональных судебных представителей) интересам правосудия и обязанности обеспечивать публичный интерес.[22]
Как видно из изложенного, эту деятельность рассматривают как часть деятельности по отправлению правосудия с использованием характерных терминов «агент», «сотрудник», «должностное лицо суда».
Кодекс профессионального поведения европейских адвокатов (профессиональных судебных представителей) от 28 октября 1988 года устанавливает, что «в обществе, основанном на уважении к верховенству права, адвокат (профессиональный судебный представитель) играет особую роль. Его обязанности не начинаются и не заканчиваются верным исполнением того, что ему или ей поручено делать, насколько закон позволяет это. Он должен служить интересам правосудия…»[23]. При этом подчеркивается, что «адвокат (профессиональный судебный представитель) должен ясно дать понять клиенту, что он не может поступиться своими обязанностями перед судом и отправлением правосудия, чтобы выдвинуть нечестное дело от имени клиента».[24]
Схожим образом п. 2. Кодекса профессиональной этики казахстанских адвокатов устанавливает, что «адвокат в своей профессиональной деятельности должен осознавать свою миссию служения праву и закону, содействовать утверждению и практической реализации принципов верховенства права и неукоснительному соблюдению законности».[25]
Конституционный Совет РК в нормативном постановлении от 4 июня 2021 года подчеркнул не только «публично-правовое значение квалифицированной юридической помощи, которая заключается также и в том, что она тесно связана с реализацией права на судебную защиту и принципов правосудия, закрепленных в Основном Законе», но и прямо определил «деятельность лиц, призванных оказывать квалифицированную юридическую помощь, как имеющую публично-правового характер». Конституционный Совет также отметил «наличие публично-правовой составляющей предназначения правозащитных институтов в лице адвокатуры, нотариата и частных судебных исполнителей».[26]
Конституционный Суд Российской Федерации определяет, что «адвокат осуществляет деятельность, имеющую публично-правовой характер, реализуя гарантии права каждого на получение квалифицированной юридической помощи… Осуществление соответствующих публичных функций предполагает создание нормативно-правовых и организационных механизмов, обеспечивающих законность и независимость в деятельности адвокатов с учетом специфики адвокатуры как профессионального сообщества адвокатов, которое, будучи институтом гражданского общества, не входит в систему органов государственной власти и местного самоуправления и действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципа равноправия адвокатов».[27]
Как правильно подчеркивает академик М.К. Сулейменов, профессиональный представитель принимает участие в рассмотрении дела в суде не просто как «говорящая голова» за своего доверителя. Он является профессионалом, допущенным к суду (right of audience).[28] Именно эта привилегия носителя особого правового статуса, гарантий деятельности и полномочий, отличает адвоката от рядового гражданина и обычных коммерческих провайдеров услуг.
Заключение договора с частным лицом об оказании ему квалифицированной юридической помощи и получение оплаты за нее не умаляет публично-правового статуса адвоката. Оплату за труд получают все, в том числе и государственные служащие. При этом Международная ассоциация адвокатов постановляет, что «адвокатам (профессиональным судебным представителям) следует предоставлять свои профессиональные услуги, избегая меркантильности, означающей чрезмерный и неуместный акцент на прибыли». Также в данном документе отмечено, что «профессионализм может быть определен как усиление направления общественного (публичного) служения адвоката (профессионального судебного представителя) и предпочтение интересов общественности и клиента его собственным интересам».[29]
Именно по этой причине адвокаты, как и нотариусы, и частные судебные исполнители, в нашей стране исторически, ввиду своей особой роли, не относятся к предпринимателям, и получение прибыли не является центральной целью их деятельности. Им, как и государственным служащим, запрещается рекламировать свою деятельность, запрещается заниматься бизнесом.
Независимость адвоката также не является аргументом против публичной функции, а является её предпосылкой. Государство сознательно делегирует эту функцию негосударственному, но публично ответственному институту — адвокатуре, поскольку защита прав личности требует не подчинённости власти, а профессиональной автономии и гарантий неприкосновенности. Эта функция не требует, чтобы адвокат обладал государственными полномочиями: напротив, его независимость и автономия и делают возможным реализацию публичной задачи — защиту прав человека в условиях состязательного процесса.
Конкуренция и состязательность – это лучший способ получить наиболее эффективный результат. Это является базовым фундаментальным положением теории эволюции, экономической науки и политической системы. Принцип состязательности заложен также и в фундамент механизма по отправлению правосудия. Государство прямо заинтересовано в том, чтобы судебная власть принимала справедливые решения. Поэтому создает условия для обеспечения состязательного судебного процесса. Неотъемлемой частью состязательности является обеспечение равноправия сторон. Если нет равноправия между прокурором и адвокатом, не будет состязательности, и возникает угроза принятия несправедливых решений. В свою очередь не может быть равноправия между прокурором и адвокатом, если адвоката рассматривать как частное лицо, защищающий только частный интерес, которому противостоит прокурор, являющийся государственным служащим, наделенный властными полномочиями. Именно поэтому государство предоставляет адвокату особый правовой статус, привилегии и иммунитеты публично-правовой профессии. Адвокат в итоге — не частный посредник, а публичная фигура, являющаяся структурно необходимой частью системы отправления правосудия, без которого государство не сможет получать справедливые судебные решения. Поэтому адвокат, оппонируя в состязательном процессе представителям госорганов, обеспечивает в том числе интересы государства.
Автор допускает признание лишь «публичной значимости»[30] деятельности адвоката. Однако он не учитывает то, что публичная значимость — это лишь социальное восприятие профессии как важной для общества. Такой характеристикой обладают многие сферы деятельности: образование, здравоохранение, журналистика и т.д. и т.п. Выполнение же публично-правовой функции и наличие соответствующего статуса — это правовая категория, основанная на характере функций, выполняемых субъектом. Его деятельность направлена на защиту публичного интереса, подчинена особым стандартам и ограничениям, обеспечивает баланс сторон в правосудии. Именно адвокат — как профессиональный участник уголовного и иного публичного процесса — исполняет эту функцию, уравновешивая обвинение, представляя сторону, не обладающую властными полномочиями, и обеспечивая гарантии прав.
Именно в связи с указанным адвокат наделен специфическими привилегиями и иммунитетами, которых нет у частных лиц. Это в том числе запреты на проведение в отношении адвоката обысков, выемок документов, допросов по делам клиентов, негласных следственных действий, а также наличие привилегий в виде права на адвокатскую тайну, допуск к материалам уголовного дела, получение конфиденциальной информации из государственных органов, адвокатские запросы, свободный допуск в административные здания правоохранительных органов и судов. Эти иммунитеты и привилегии защищены путем установления ответственности за воспрепятствование адвокатской деятельности в административном и уголовном законодательстве.
Таким образом, утверждение, что «адвокат не обладает властными полномочиями, следовательно, не субъект публичного права», демонстрирует неверное понимание сути публично-правового института. Публичность функции означает участие в механизме, служащем реализации публичных целей (защите прав, обеспечению справедливости, уравновешиванию сил в системе правосудия), а также установление ограничений, как у государственных служащих, а также наделение иммунитетами и привилегиями, присущих только субъектам публично-правовой деятельности.
3. К чему ведет доктрина о том, что адвокат – это частное лицо, не выполняющее публично-правовую функцию
Негативные последствия данной доктрины для адвокатуры, общества и государства трудно переоценить.
Она распространена на сегодня в правоприменительной деятельности. Анализ различных фактов нарушения прав адвокатов показывает, что в большинстве случаев нарушители рассматривают адвоката лишь как защитника частного интереса и как рядового гражданина, а не носителя публично-правовых полномочий, обладающего специальным статусом, иммунитетами и правами.
Она послужила теоретической основой для занижения статуса профессионального судебного представителя до уровня лица с частным предпринимательским статусом и целью. И она, по сути, используется Автором для сохранения данного положения.
Данная доктрина и в дальнейшем может привести к уменьшению объема привилегий и иммунитетов адвокатов, что в конечном итоге будет негативно влиять на качество отправления правосудия и подрывать основы правового государства.
Видимо основываясь на этой доктрине, Автор выступал в рабочей группе Мажилиса Парламента и писал в статье о том, что адвокат должен иметь право на получение по адвокатскому запросу сведений и документов только в отношении своего клиента.[31]
Как следствие, депутаты Мажилиса Парламента инициировали норму, по которому адвокат не вправе получать сведения о других лицах. В настоящее время мы пытаемся добиться снятия данной поправки, но угроза остается.
Республиканская коллегия адвокатов выработала позицию по данному вопросу, обосновав недопустимость такого ограничения прав адвоката, которое напрямую повлияет на состязательность судебного процесса.[32] По этому вопросу также была принята специальная резолюция Республиканской конференции коллегий адвокатов с предупреждением о недопустимости ограничения существующих прав адвокатов.[33]
Схожим образом Автор с соавторами А.Н. Ахпановым и А.Л. Хан написали статью, в которой приходят к мнению, что запрет на проведение негласных следственных действий в отношении адвоката, установленный в ч. 8 ст. 232 УПК РК, якобы нарушает пункт 1 статьи 14 Конституции, который гласит, что «Все равны перед законом и судом», и поэтому рекомендуют рассмотреть вопрос о постановке данной нормы на утрату.[34]
Внедрение такой идеи в законодательство катастрофически повлияет на состязательность судебного процесса. Законодатель изначально понимал, что прокурор, являющийся государственным служащим, может использовать свои властные полномочия для того, чтобы повлиять на своего процессуального оппонента путем проведения в отношении него НСД, путем регистрации досудебного расследования, задержания адвоката и т.д. Именно поэтому, чтобы не нарушать баланса прав между ними, и заложен комплекс специальных иммунитетов для адвоката, направленных на компенсацию отсутствия у адвоката властных полномочий. Адвокатские иммунитеты не являются чрезмерными, наоборот, они недостаточны, и мы должны добиваться их дальнейшего расширения, а не сокращения.
Дальнейшее снижение процессуальных возможностей и иммунитетов адвоката еще больше разбалансирует систему «сдержек и противовесов», направленную на обеспечение состязательного судебного процесса.
Для предотвращения реализации подобных идей на практике, полагаю важным, чтобы ученые-процессуалисты поддерживали доктрину о том, что адвокаты выполняют публично-правовую функцию, которая для правосудия не менее важна, чем публично-правовая функция, выполняемая прокурорами, следователями, дознавателями и судьями.
4. Что дает признание публично-правовой функции адвокатуры
Признание публично-правовой функции адвокатуры предоставляет основу для дальнейшего укрепления статуса адвоката, расширения объема прав и иммунитетов, чтобы качественно улучшить состязательность судебного процесса. И такое признание мы в последнее время находим в стенах Парламента.
В ходе рассмотрения в Мажилисе Парламента законопроекта об оптимизации Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов приняты нормы, согласно которым посягательство на жизнь, угроза и клевета в отношении адвоката рассматривается как уголовное правонарушение против правосудия и влечет такую же жесткую ответственность, как и посягательство на жизнь судьи Конституционного Суда, судьи, присяжного заседателя, прокурора, лица, осуществляющего досудебное расследование. В статье 435 УК, предусматривающей уголовную ответственность за воспрепятствование законной деятельности адвокатов, которая за все время действия УК не применялась ни разу на практике, материальный состав заменяется на формальный.
В Нормативном постановлении от 4 мая 2024 года № 43-НП Конституционный Суд Республики Казахстан признал необходимым принять меры для совершенствования уголовно-процессуального законодательства в части обеспечения права защитника и подозреваемого иметь доступ к материалам уголовного дела и снимать с них копии.
В ходе рассмотрения в Мажилисе Республики Казахстан проекта Налогового кодекса приняты нормы, согласно которым адвокатская помощь освобождена от НДС в связи с непредпринимательским и публично-правовым характером этой помощи.
Таким образом, определенные законодательные шаги к закреплению и реализации публично-правового статуса адвокатуры предпринимаются. И Республиканская коллегия адвокатов предпринимает необходимые усилия по дальнейшему наполнению адвокатской деятельности публично-правовой составляющей.
5. Несостоятельность тезиса о том, что ООН не рекомендует какую-либо модель адвокатуры
Автор считает, что «вопрос о том, что ООН, якобы, рекомендует какую-либо конкретную модель адвокатуры, также не соответствует действительности».[35]
Вместе с тем, в пункте 97 доклада Специального докладчика ООН по независимости судей и адвокатов (юристов) прямо написано следующее: «в интересах обеспечения добросовестности профессии в целом и качества юридических услуг предпочтительно создать единую профессиональную ассоциацию, которая занималась бы регулированием юридической деятельности».
6. Несостоятельность утверждения, что я искусственно создал образ «утраченного исключительного права» (адвокатуры), которого в действительности не существовало
Автор связывает профессию юридического консультанта с советскими юрисконсультами. На основании этого он делает вывод о том, что я «искусственно создал образ «утраченного исключительного права», которого в действительности не существовало».[36]
Очевидно, что необоснованное утверждение основано на системной путанице между публичной правозащитной функцией и функцией законного представительства в интересах конкретной организации. Юрисконсульты, существовавшие в советский период, были штатными работниками предприятий, учреждений и организаций. Их задача заключалась в обеспечении интересов работодателя в рамках трудовых или хозяйственных отношений, и их деятельность регулировалась внутренними приказами и подзаконными актами. Они не имели публичного статуса, не действовали в интересах граждан, не подчинялись единой профессиональной этике и не несли ответственности перед профессиональным сообществом. Более того, юрисконсульты не имели процессуальных прав, вытекающих из статуса защитника или профессионального представителя вне доверенности от организации. Они – это сегодняшние штатные юристы банков, компаний и иных организаций, работающие по трудовому договору на свою организацию, и не осуществляющие отдельный вид деятельности по предоставлению квалифицированной юридической помощи физическим и юридическим лицам в соответствии с требованиями законодательства.
В отличие от них, адвокатура даже в советское время была единственным публично признанным институтом правовой помощи гражданам. Это следует не только из анализа практики, но и из формальных нормативных источников. Так, Конституция СССР 1977 года прямо закрепляла в статье 161, что «для оказания юридической помощи гражданам и организациям действуют коллегии адвокатов». Аналогичным образом, в статье 1 Закона СССР «Об адвокатуре в СССР» 1979 года было указано, что «основной задачей советской адвокатуры является оказание юридической помощи гражданам и организациям».
Никакие другие формы правовой помощи — будь то через юрисконсультов или близких родственников — не имели институционального статуса, подлежащего сравнению с адвокатурой. Следовательно, утверждение о том, что «исключительное право» адвокатуры на профессиональное судебное представительство не подлежит восстановлению, потому что его якобы никогда не было, является логически и исторически несостоятельным.
Противопоставление «традиционно существовавших» юрисконсультов адвокатуре некорректно как с точки зрения правового статуса, так и с точки зрения их функции. И именно подобные аргументы дезориентируют читателя, создают ложное представление о правовых и исторических реалиях.
7. О несостоятельности тезиса о недопустимости законодательного регулирования деятельности адвокатуры
Признание публично-правового статуса адвоката показывает наличие общественного запроса на должное регулирование деятельности профессиональных судебных представителей. Общество нуждается в уверенности, что каждый профессиональный судебный представитель, как носитель публично-правового статуса, обладает высокой квалификацией, актуальными знаниями законодательства, регулярно повышает свою квалификацию, следует профессиональным стандартам, соблюдает этические правила профессии. Кроме того, общество заинтересовано в единообразной практике дисциплинарной ответственности и в установлении единых стандартов оказания юридической помощи. Данный общественный запрос должен быть реализован путем законодательного закрепления надлежащего механизма регулирования деятельности профессиональных судебных представителей.
Пункт 9 Основных принципов ООН, касающихся роли юристов (профессиональных судебных представителей), устанавливает обязанность Правительства, профессиональных ассоциаций юристов и учебных заведений обеспечивать надлежащую квалификацию и подготовку юристов (профессиональных судебных представителей).
Почему такая обязанность подчеркнута? Очевидно, в связи с тем, что адвокаты (профессиональные судебные представители) выполняют публично-правовую функцию, наделяются специальными привилегиями и иммунитетами, а также согласно п. 12 данного документа ООН «при всех обстоятельствах обязаны сохранять честь и достоинство, присущие их профессии, как ответственные сотрудники в области отправления правосудия».
Принятие государством принципа саморегулирования деятельности профессиональных судебных представителей не означает, что оно должно пустить все на самотек. Наоборот государство, для исполнения вышеуказанной обязанности, должно создать такую модель саморегулирования и самоуправления, которая способна обеспечивать надлежащую квалификацию профессиональных судебных представителей.
Обеспечивает ли текущая модель регулирования надлежащую квалификацию профессиональных судебных представителей в лице юридических консультантов? Конечно же, нет. Искусственное разделение профессии, совершенно разные требования к приобретению статуса адвоката и юридического консультанта, совершенно разные правила входа в профессию, множество конкурирующих друг с другом регуляторов в лице 49 палат юридических консультантов, отсутствие единого кодекса этики, стандартов профессии, единообразной регуляторной и дисциплинарной практики. Все это я попытался раскрыть в своей книге-исследований.[37]
Однако, несмотря на очевидное положение дел в данной сфере, Автор пишет, якобы ссылаясь на международные организации, что «любые попытки регулировать адвокатскую деятельность, используя ресурсы государства, включая принудительное объединение, изменение структуры управления или дисциплинарной ответственности адвокатов, могут рассматриваться как нарушение международных обязательств».[38]
Очевидно, что в данном случае он необоснованно смешивает вопрос законодательного регулирования этой сферы с корпоративным управлением (саморегулированием). При этом убедительно ссылается на рекомендации международных организаций, устанавливающих принцип невмешательства государства в вопросы саморегулируемой организации, и пишет: «любая попытка заменить адвокатское саморегулирование административным управлением противоречит международным стандартам в сфере организации адвокатской деятельности и повлечет за собой не только доверие к адвокатуре, но и в целом - к правовой системе».
Конечно же государство не должно вмешиваться в дела саморегулируемой профессиональной организации судебных представителей. Но государство вправе и даже обязано создать в законодательстве такую модель деятельности саморегулируемой организации, которая обеспечивает должное состояние этого вида деятельности. И как раз-таки государство, делегируя профессиональной организации функцию по регулированию деятельности профессиональных судебных представителей, должно создать правовые и организационные условия для эффективного осуществления ими данных полномочий. Для этого государство должно в законе обеспечить соответствующую систему ее органов самоуправления, со всей необходимой структурой и компетенцией их функционирования, отрегулировать все вопросы дисциплинарной ответственности профессиональных судебных представителей, включая поводы и основания для возбуждения дела, меры взыскания, сроки рассмотрения, а также государство должно обеспечить обязательное членство всех профессиональных судебных представителей в организации, которая имеет единые стандарты деятельности, единую систему выборных органов самоуправления, обеспечивающих разумную и единообразную регулятивную и дисциплинарную практику. При этом государство не должно вмешиваться в деятельность органов самоуправления профессиональной организации и не может их подменять.
Саморегулируемая организация должна быть способна упорядочить деятельность своих членов без дискриминации и создания преимуществ. Все механизмы должны быть построены для того, чтобы эффективно удовлетворять публичный интерес в получении квалифицированной юридической помощи. При передаче регулятивных функций саморегулируемой организации государство должно быть уверено, что они будут реализованы на том же уровне, что и регулирование иных сфер, относящихся к публично-правовым. В противном случае это может негативно сказаться на защите публичного интереса.
Автор считает допустимым лишь добровольное объединение, указывая следующее: «Объединение должно происходить эволюционным путем. А принудительный характер реформы вступает в противоречие с принципами свободы объединений и профессиональной автономии, что однозначно гарантировано пунктом 1 статьи 23 Конституции РК: «Граждане Республики Казахстан имеют право на свободу объединений».[39]
Ссылка на Конституцию является необоснованной, поскольку профессиональная организация профессиональных судебных представителей является не общественным объединением, а профессиональной публичной организацией, которому государство делегировало публично-правовые регулятивные полномочия в отношении своих членов. При этом удивительно то, что в другой своей публикации сам Автор писал следующее: «Нередко коллегии адвокатов сравнивают, а то и ошибочно называют общественными объединениями… Таким образом, коллегии адвокатов не могут быть отнесены к числу общественных объединений».[40]
Общество садоводов или ассоциация корпоративных юристов либо же другое подобное объединение, не наделенные государством регулятивными функциями публично-правового характера, могут быть и должны быть добровольными. Однако членство в профессиональной организации с регулятивными функциями для тех, кто осуществляет профессиональное судебное представительство, является обязательным по всему миру.
Специальный докладчик ООН по вопросу о независимости судей и адвокатов (юристов) в п. 33 своего доклада от 5 сентября 2018 года подчеркивает, что «коллегии адвокатов (палаты юридических консультантов) с регулирующими функциями, как правило, учреждаются на основе закона. Они признаются как публичные организации или частные ассоциации с публичными функциями, и членство в таких ассоциациях обычно является обязательным».
Совершенно не выдерживает критики предложение Автора о том, что «необходимо привести законодательство об адвокатуре в соответствие с Законом РК «О некоммерческих организациях», предусмотрев, как прописано в этом законе, право (а не обязанность, как это установлено в профильном Законе) территориальных коллегий адвокатов (далее - ТКА) на объединение в Союз или Ассоциацию (вместо Республиканской коллегии адвокатов (далее - РКА)», а также ее предложение «исключить положение, являющееся атавизмом с советских времен, о создании только одной коллегии на территории области и предусмотреть возможность создания коллегий по аналогии учреждения палат юридических консультантов, как это предусмотрено ст. 78 профильного Закона».[41] Никаким «атавизмом» такое положение не является. Это в том числе подтверждено постановлением Конституционного Совета РК.[42] Другие аргументы приведены в моей книги-исследовании.
Специальный докладчик ООН по независимости судей и адвокатов (юристов) в пунктах 95-97 вышеуказанного доклада рекомендует, чтобы «профессиональные организации адвокатов (юридических консультантов) для того, чтобы гарантировать их независимость от исполнительной и судебной ветвей власти и обеспечить эффективное саморегулирование юридической профессии, должны быть признаны законодательством».
Утверждения о том, что государство не вправе законодательно регулировать эту деятельность и якобы «взаимоотношения государства и адвокатуры должны носить характер партнёрства»[43] являются несостоятельными и с точки зрения теории государственного суверенитета. У государства есть безусловное право формировать публичную архитектуру правосудия, включая все защитные механизмы. Иное представление разрушает концепцию правового государства, в котором обеспечение справедливости, состязательности и равноправия сторон – это прямая обязанность государства.
Государство — это суверен, обладающий абсолютным и исключительным верховенством власти на своей территории. Уважение государственного суверенитета Республики Казахстан - обязанность каждого.
Государство обвиняет, судит и выносит приговор. Но чтобы эти функции не превратились в произвол, оно же и обязано создать условия для полноценной защиты. Поэтому адвокат — не партнёр и не оппонент государству. Он институциональный противовес, встроенный в систему правосудия именно самим государством, чтобы обеспечить справедливость. Адвокатура является равноправным партнером уполномоченных госорганов, а не государства в целом. При этом сама адвокатура тоже получила соответствующий мандат от государства, которое делегировало ему исполнение своей конституционной обязанности на предоставление каждому квалифицированной юридической помощи.
Без регулирования со стороны государства не существует ни одной формы публичной функции. Независимость адвокатуры не значит, что она является равной своему государству. Независимость — это гарантия её эффективности и защищённости внутри правоохранительной системы и сферы отправления правосудия.
Международные акты, на которые ссылается автор, требуют от государства обеспечить независимость адвоката от незаконного вмешательства — но не от права, не от государственного устройства, не от основополагающих принципов государства.
Международные стандарты — включая принципы ООН, ОБСЕ и заключения Венецианской комиссии — не требуют устранения государства и не считают адвокатуру равным партнером своему государству, они рекомендуют государству, обладающему верховенством власти на своей территории, создать условия, при которых адвокат будет наделен реальными правами, привилегиями, иммунитетами, а также будет защищён, компетентен и подотчётен профессии и обществу.
Именно государство несёт ответственность за то, чтобы адвокат (профессиональный судебный представитель) был, чтобы он был сильным и независимым, и чтобы он был квалифицированным. Профессиональный судебный представитель не может быть вне государства, если он служит правосудию. Профессиональный судебный представитель также не может быть вне гражданского общества, поскольку его задача – это обеспечивать публичный интерес в получении квалифицированной юридической помощи и справедливого правосудия.
Поэтому государство вправе и обязано определить модель саморегулирования профессиональных судебных представителей — в той мере, в какой оно обеспечивает справедливость и соблюдение прав человека. Это не вторжение, а исполнение долга и исполнение рекомендации международных организаций.
8. Несостоятельность тезиса о стремлении к монополизации и игнорировании принципов конкуренции
Автор в своих публикациях использует риторику, создающую представление о том, что я продвигаю модель регулирования профессионального судебного представительства, которая, по его словам, «игнорирует конституционные принципы свободы труда и конкуренции, а я сам якобы выдвигаю «политически рискованные предложения — в частности, идею монополизации института судебного представительства под формальным обоснованием о «публично-правовом» статусе адвоката». При этом, по ее мнению, это может: «подорвать плюрализм юридических профессий, создать искусственные барьеры для юридического рынка и конкуренции, ухудшить доступ граждан к квалифицированной юридической помощи, особенно в территориально удалённых регионах», а также она задается вопросом: «насколько правомерно использовать институт РКА для лоббирования модели, явно ограничивающей конкуренцию и доступ к правосудию?».[44]
Схожим образом соавтор Автора А.Н. Ахпанов в своей публикации пишет так, как будто я продвигаю идею введения госуправления и предлагаю отменить конкуренцию, используя такие необоснованные утверждения: «этот сектор должен оставаться в режиме саморегулирования и конкуренции, где адвокаты, как и другие участники, имеют равный доступ и возможность конкурировать»; «принудительное подчинение всех юридических консультантов адвокатуре нарушает принципы конкуренции и свободы выбора», «предлагаемые в документе реформы носят ангажированный и узконаправленный характер, игнорируют успехи существующей системы и риски монополизации»; «реформа, предложенная в документе, может негативно сказаться на экономике, так как уменьшение конкуренции приведёт к росту цен на услуги, снижению их доступности и потере клиентов, особенно в сегменте малого и среднего бизнеса».[45]
Очевидно, что мифы о монополии, ограничении доступа граждан к правосудию, ограничении конкуренции являются несостоятельными.
Во-первых, это абсолютное нормальное явление, когда профессиональным судебным представителем, выполняющим публично-правовые функции, должен быть только гражданин, который приобрел статус адвоката, имеет высшее юридическое образование, успешно сдал квалификационный экзамен, прошел специальную стажировку, стал членом коллегии адвокатов, на системной основе повышает свою квалификацию, соблюдает единые этические и профессиональные правила сообщества и в случае их нарушения будет привлечен к ответственности органами коллегии. Эта модель является абсолютно доминирующей в мире, но никто в развитых странах мира не додумался о том, что такая модель ограничивает конкуренцию, негативно влияет на экономику и т.д. и т.п.
Во-вторых, монополия — это положение, когда на рынке какую-то платную услугу или товар продает только один субъект, и вход в этот рынок закрыт для других потенциальных продавцов. В нашем случае тысячи адвокатов не являются одним субъектом, они - конкуренты друг другу, соревнуются друг с другом по размеру гонорара, качеству помощи и другим критериям. При этом в общем объеме денег, оплачиваемых ежегодно в нашей стране за получение квалифицированной юридической помощи, ни один адвокат и ни одна адвокатская контора не занимает более одного процента. Рынок является чрезвычайно конкурентным. В экономической науке положение, когда конкурентов, предлагающих схожий товар или услугу, чрезвычайно много, называется «совершенной конкуренцией» или «чистой конкуренцией». При этом вход в адвокатуру, в отличие от монопольных рынков, открыт для всех юристов. Нет непреодолимых барьеров для входа. Все требования к кандидатам в нашей стране являются такими же, как и практически везде в мире. При увеличении спроса количество адвокатов в стране легко вырастет для удовлетворения такого спроса.
В-третьих, мы не предлагаем исключить кого-то из рынка. Предлагаем при проведении такой реформы установить длительный переходный период (2-3 года), чтобы все желающие без какой-либо спешки могли приобрести статус адвоката. Предлагаем даже облегчить вход для действующих юридических консультантов, рассмотрев для этого дополнительные механизмы.
В-четвертых, если исходить из логики Автора и А.Н. Ахпанова, текущее положение, необходимо называть олигополией, поскольку профессиональным судебным представительством могут заниматься представители всего двух профессий (адвокат и юридический консультант), а олигополией считается положение, при котором соответствующий товарный рынок контролируют два-четыре субъекта рынка. Данным авторам стоит понять, что конкурентами являются не эти две профессии, а непосредственно тысячи адвокатов и юридических консультантов.
Вышеизложенное показывает, что подход оппонентов с использованием понятия «монополия» является надуманным и не имеющим ничего общего с имеющимися в экономической и правовой науках характеристиками типов товарных рынков и видами доминирующего положения (монополия и олигополия).
9. Несостоятельность тезиса о том, что я делаю категориальную подмену субъекта полномочий
Автор пишет, что я необоснованно применяю термин «адвокатура» по отношению к адвокатам, поскольку якобы адвокатура – «это организационно-профессиональная структура, включающая объединения адвокатов и органы самоуправления (коллегии)».[46]
В данном случае никакой подмены сущности понятия не происходит. Понятие «адвокатура» имеет несколько смысловых сущностей. Одно из них – это профессиональное сообщество адвокатов. К примеру, именно так определяет это понятие федеральный закон РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ».
10. Несостоятельность тезиса о том, что я «допускаю манипуляцию как содержанием, так и даже наименованием международных правовых документов».
- Автор утверждает, что я манипулирую с наименованием «Основных направлений, касающихся роли юристов», поскольку, во-первых, вместо слова «юристов» использую слово «адвокатов», во-вторых, «используемый в тексте термин «lawyers», применяется в широком значении и охватывает всех, кто оказывает профессиональную юридическую помощь, включая адвокатов, консультантов, правозащитников и иных специалистов».[47]
Во-первых, сам Автор с соавторами название этого документа пишет со словом «адвокатов», а не «юристов», называя этот документ совершенно произвольно «Основное Положение о роли адвокатов, принятое ООН в августе 1990 года».[48]
Во-вторых, под словом «Lawyer» имеется в виду в большей степени «профессиональный судебный представитель», а не любой юрист. Именно поэтому Lawyer определен в этом документе как «ответственный агент (сотрудник) в области отправления правосудия». В своей книге-исследовании я пишу название документа в одном месте «юристов», а в другом «адвокатов (юристов)», однако в содержательном анализе подчеркиваю «адвоката (профессионального судебного представителя)» или «адвоката (юридического консультанта)».
В-третьих, термин «юрист», используемый в тексте документа на русском языке некорректен, поскольку юристами у нас являются и судьи, и прокуроры, и следователи, и сотрудники министерства юстиции и т.д. Однако в документе смысл подходит именно к тому, кто оказывает квалифицированную юридическую помощь, а ими являются адвокаты и юридические консультанты. При этом все же содержательно этот документ определяет «профессиональных судебных представителей», поскольку характеристика юриста определена именно как «агент (сотрудник) в области отправления правосудия».
В-четвертых, в подавляющем большинстве стран мира lawyer – это и есть название единой профессии судебных представителей, которая исторически в постсоветских странах именуется словом «адвокат».
2. Автор пишет, что я в статье в «Казахстанской правде»[49] утверждаю о негативном влиянии текущего положения, однако, по ее мнению, критика в заключении ОБСЕ, во-первых, «направлена не на существующую систему, а на предложенную модель, изложенную в проекте закона», и, во-вторых, «выводы этих документов представлены вне общего контекста, что искажает их смысл и направленность». При этом она приводит фрагмент критики БДИПЧ ОБСЕ модели со множеством палат юридических консультантов.
Очевидно, здесь опять попытка исказить истину. БДИПЧ ОБСЕ в своем заключении критикует модель со множеством палат, который был в проекте закона, и поэтому эта организация дала рекомендацию «фундаментально пересмотреть». Однако, в том то и дело, что эта рекомендация не исполнена. Закон в итоговой версии сохранил эту модель со множеством палат. И мы сегодня имеем 49 палат юридических консультантов, и риски, на которые указывала БДИПЧ ОБСЕ, реализовались.
3. Автор утверждает, что я в статье в «Казахстанской правде» также сознательно скрываю часть текста Заключения Совета Европы 2017 г. Однако опять уводит от сути. Во-первых, статья в газете, выпускающаяся на бумаге, имеет ограничения по объему и целые абзацы с текста заключения международной организации туда невозможно вставлять. Во-вторых, статья в газете публицистическая, а развернутый анализ по этому вопросу, с полным текстом этого и других подобных заключений я привел в своей книге-исследовании по этому вопросу. В-третьих, опять в данном случае нет противоречий. Совет Европы прямо указал, что «законодательное оформление новой профессии (юридического консультанта) никак не способствует решению имеющихся проблем и даже создаёт новые». Дальше цитировать не имело смысла, поскольку там идет другая идея. При этом именно законодательное оформление этой профессии так и не было приведено в соответствии с рекомендациями, поэтому мы в итоге имеем реализовавшийся на практике риск, указанный в Заключении Совета Европы.
Дальнейшие повторные умозаключения Автора, что я в газетной статье не все отобразил, и якобы критические замечания были в отношении проекта закона, поэтому мои цитаты «не соответствует их действительному содержанию и представляет собой пример цитатного искажения правовых источников в интересах доктрины адвокатской монополии» являются необоснованными. Модель оформления новой профессии, предложенная в законопроекте, которая подверглась критике международных организаций, была принята в окончательном варианте закона, и мы на сегодня имеем все то, о чем они писали. При этом отдельно последствия текущего положения указаны в моей книге-исследовании, правовых позициях Республиканской коллегии адвокатов, а также в ряде других материалов и выступлений. Во всех моих научных публикациях даны развёрнутые ссылки на международные источники, цитаты приведены корректно, а логика аргументации прозрачна и проверяема. Напротив, игнорирование этих заключений или сведение их якобы к нереализованным угрозам — это и есть то, что может ввести читателя в заблуждение относительно текущего положения и обсуждаемой реформы.
11. Несостоятельность заявления о том, что я прибегаю популистской риторике.
Автор пишет: «Вместо взвешенного анализа автор прибегает к риторическим преувеличениям: юридические консультанты в его интерпретации — источник «хаоса», «политизации» и «падения стандартов». Использование понятий и терминов таких, как «размывание границ», «смута», «угроза публичной функции» - это ни что иное, как апеллирование к эмоциям, а не к правовым стандартам, не к нормам и фактам, а к эффекту страха и неопределённости».
Вышеуказанные формулировки с текста Автора создают у читателя впечатление, что я и вправду прибегаю к популистской риторике. Однако это не соответствует реальности.
Указанные выше характеристики — «хаос», «падение стандартов», «политизация» — являются цитатами из официальных заключений международных организаций или основанные на них выводы. Их использование в моей аргументации полностью корректно и добросовестно. Вот выдержки из текстов этих заключений:
Экспертное заключение Совета Европы (октябрь 2017 г):
«66. Количество палат не ограничено. Это создаст хаос и путаницу, а также непредсказуемость действий юридических консультантов в глазах клиента. Несмотря на то, что деятельность юридических консультантов будет регулироваться законодательством, каждый из них будет также обязан подчиняться этическим нормам и стандартам оказания юридических услуг своей палаты. Для привлечения как можно большего количества членов палаты смогут устанавливать низкие этические требования и стандарты качества. Поскольку аттестация также является прерогативой палаты, палаты с более низкими аттестационными требованиями смогут привлечь больше членов. Такая ситуация еще больше усугубит проблему низкого качества предоставляемых юридических услуг».[50]
Экспертное заключение Международной ассоциации адвокатов (5 декабря 2017 года):
«6.5 «разделение и регулирование представителей юридической профессии является неоправданным, поскольку обе профессии: адвокат и юридический консультант не имеют четких разделённых функций и полномочий, за исключением адвокатской монополии по представительству в суде в уголовных делах».[51]
Заключение Международного Союза (Содружества) адвокатов от 9 октября 2017 года, адресованного Правительству Республики Казахстан:
«1. Создание «параллельной адвокатуры» в Республике Казахстан противоречит практике развития адвокатуры в постсоветских странах, может привести к разрушению сложившегося института адвокатуры и фактически ведет к деградации юридической профессии… Юристы, по существу реализующие одни и те же функции - оказание юридической помощи, судебное представительство и т.п. - по неочевидным критериям будут подвергаться различному регулированию, что уже само по себе может свидетельствовать о наличии признаков профессиональной дискриминации… подобные регуляторные действия не только не увеличат средний уровень юридической помощи в стране, но и, напротив, с большой вероятностью этот уровень понизят в силу неизбежного оттока юристов из коллегий адвокатов с повышенными требованиями к этике, профессиональным стандартам, необходимостью участия в оказании бесплатной юридической помощи в палаты юридических консультантов с менее высокими требованиями и стандартами… Изложенные обстоятельства свидетельствуют об опасности формирования в той или иной стране, в том числе в Республике Казахстан, «параллельной адвокатуры».[52]
Совместное заключение № 991/2020 Венецианской комиссии Совета Европы (для Турецкой Республики).
«Поправки 2020 года, особенно на фоне текущей политической напряжённости в Турции, создают риск превращения коллегий адвокатов (палат юридических консультантов) в политические клубы и подрывают их нейтральный статус».[53]
Заключение Венецианской комиссии для Словацкой Республики (15–16 октября 2021 г.)
«В условиях политической напряжённости создание нескольких коллегий (палат) с добровольным членством может привести к превращению их в политические клубы и поставить под угрозу их политически нейтральный статус».[54]
Заключение
В 2018 году в нашей стране была внедрена особая аномальная модель регулирования профессионального судебного представительства. С тех пор прошло 7 лет. Сегодня Министерство юстиции проводит анализ итогов этой реформы, чтобы определиться с тем, каким образом регулировать эту деятельность в дальнейшем.
Считаю важным не допустить консервацию этой аномальной модели. Мы должны твердо противостоять попыткам снизить статус профессиональных судебных представителей до уровня рядового частного лица, защищающего только частный интерес и, тем более, до уровня частного предпринимателя, основной целью деятельности которого согласно ст. 10 ГК РК является получение чистого дохода. Это против интересов как самого юридического сообщества, так и интересов общества, и государства.
Никакого особого пути в этом вопросе у Казахстана не должно быть. Это сфера публичного права, где эксперименты с «особым путем» опасны и недопустимы. Мы должны делать все согласно рекомендациям ООН. Профессия адвоката и модель ее организации и саморегулирования должна быть такой же, какой она является в абсолютном большинстве развитых стран мира.
[1] А.Ж.Бикебаев. Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года. – Астана. 2024.//ИС «Параграф».
[2] А.Ж. Бикебаев. У адвоката - особый статус в системе правосудия // Казахстанская правда. 14 мая 2025 год.
[3] Г.Ж. Сулейменова. Отзыв о документе «Основные направления государственной политики в сфере оказания юридической помощи», разработанный Республиканской коллегией адвокатов. // ИС «Парагарф». Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства. // ИС «Параграф».
[4] Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства. // ИС «Параграф».
[5] Там же.
[6] А.Ж.Бикебаев. Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года. – Астана. 2024.
[7] М.К.Сулейменова. Предисловие к книге «Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года». – Астана. 2024.
[8] Там же.
[9] Доклад Специального докладчика ООН по вопросу о независимости судей и адвокатов. 5 сентября 2018 г. Семьдесят третья сессия Пункт 74 b) предварительной повестки дня. Поощрение и защита прав человека: вопросы прав человека, включая альтернативные подходы в деле содействия эффективному осуществлению прав человека и основных свобод.
[10] Заключение Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы (Венецианская комиссия), предоставленное Словацкой Республике, по двум вопросам, относительно организации адвокатуры и роли Верховного административного суда в дисциплинарном производстве в отношении адвокатов, принятого на 128-м пленарном заседании 15-16 октября 2021 г.
[11] Совместное заключение № 991/2020 от 9 октября 2020 года Венецианской комиссии и Генерального директората по правам человека и верховенства права Совета Европы по поправкам в закон об адвокатской деятельности Турецкой Республики, разработанных в июле 2020 года. Принято Венецианской комиссией на 124 пленарном заседании (8-9 октября 2020 года).
[12] См. видео Казахстанского международного форума: https://www.youtube.com/watch?v=nptOxc4kTwE&t=29s&ab_channel=%D0%A0%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D1%8B%D2%9B%D0%B0%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BB%D2%9B%D0%B0%D1%81%D1%8B
[13] См. видео круглого стола на тему: Круглый стол: «Единая организация профессиональных судебных представителей». //
[14] См. вебинар председателя РКА А.Ж.Бикебаева в Алматинской городской коллегии адвокатов: https://www.youtube.com/watch?si=8KaMM2vnFGd9Uqwk&v=fb7eem3hGKQ&feature=youtu.be
[15] См. видео Научно-практической конференции «Публично-правовая функция адвокатуры при осуществлении квалифицированной юридической помощи» //
[16] Г.Ж. Сулейменова. Указ.соч.
[17] Г.Ж. Сулейменова. Комментарий Проекта Закона РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования процессуального законодательства, адвокатской деятельности и оказания юридической помощи, внесудебного и досудебного разрешения споров». // ИС «Параграф».
[18] Г.Ж. Сулейменова. Отзыв о документе «Основные направления государственной политики в сфере оказания юридической помощи», разработанный Республиканской коллегией адвокатов. // ИС «Параграф».
[19] Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства. // ИС «Параграф».
[20] К примеру - научно-практическая конференции «Публично-правовая функция адвокатуры при осуществлении квалифицированной юридической помощи» //
[21] Основные принципы, касающиеся роли юристов. Приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями Гавана, Куба, 27 августа — 7 сентября 1990 года.
[22] А.Ж.Бикебаев. Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года. – Астана. 2024.
[23] The Code of Conduct for European Lawyers. The Council of Bars and Law Societies of Europe (CCBE). 28.10.1988.
[24] Там же.
[25] Кодекс профессиональной этики адвокатов. Утвержден второй Республиканской конференцией делегатов коллегий адвокатов 26 сентября 2014 года.
[26] Нормативное постановление Конституционного Совета РК от 4 июня 2021 г. «О проверке на соответствие Конституции РК Закона РК «О внесении изменений и дополнении в некоторые законодательные акты РК об адвокатской деятельности и юридической помощи».
[27] Постановление Конституционного Суда РФ от 10.11.2022 N 49-П "По делу о проверке конституционности абзаца второго пункта 3 статьи 17 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина С.Г. Шалавина".
[28] М.К. Сулейменов. Добросовестность в гражданском процессе // ИС «Параграф».
[29] Резолюция Международной ассоциации адвокатов «по поводу противопоставления профессионализма меркантильности», принята в сентябре 2000 года.
[30] Г.Ж.Сулейменова. Указ.соч.
[31] Г.Ж. Сулейменова. Комментарий Проекта Закона РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования процессуального законодательства, адвокатской деятельности и оказания юридической помощи, внесудебного и досудебного разрешения споров» // ИС «Параграф».
[32] Позиция Республиканской коллегии адвокатов по вопросам расширения сферы действия адвокатского запросы и доступа адвокатов к охраняемой законам тайне. https://advokatura.kz/ru/pozicii/pozicia-po-voprosam-rassirenia-sfery-dejstvia-advokatskogo-zaprosa-i-dostupa-advokatov-k-ohranaemoj-zakonom-tajne
[33] Резолюция конференции коллегий адвокатов. 28 февраля 2025 год. https://advokatura.kz/ru/news/rezolucia-respublikanskoj-konferencii-delegatov-kollegij-advokatov_20250228092617.
[34] Г.Ж. Сулейменова, А.Н. Ахпанов, А.Л. Хан. Деятельность адвоката-защитника в досудебных стадиях уголовного процесса и границы её неприкосновенности // ИС «Параграф».
[35] Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства // ИС «Параграф».
[36] Г.Ж. Сулейменова. Указ.соч.
[37] А.Ж.Бикебаев. Объединение профессиональных судебных представителей в составе адвокатуры: исправление ошибок реформы 2018 года. – Астана. 2024. // ИС «Параграф».
[38] Г.Ж. Сулейменова. Отзыв о документе «Основные направления государственной политики в сфере оказания юридической помощи», разработанный Республиканской коллегией адвокатов. // ИС «Параграф».
[39] Указ.соч.
[40] Г.Ж. Сулейменова, Л.В. Воронина. Адвокатура, общественные и иные объединения и организации:
особенности правового статуса. // ИС «Параграф».
[41] Г.Ж. Сулейменова. Комментарий Проекта Закона РК «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам совершенствования процессуального законодательства, адвокатской деятельности и оказания юридической помощи, внесудебного и досудебного разрешения споров». // ИС «Параграф»
[42] Постановление Конституционного Совета РК от 2 июля 1999 г. № 12/2 «О соответствии пункта 3 статьи 20 Закона РК «Об адвокатской деятельности» Конституции РК. https://adilet.zan.kz/rus/docs/S990000012_.
[43] Г.Ж. Сулейменова. Отзыв о документе «Основные направления государственной политики в сфере оказания юридической помощи», разработанный Республиканской коллегией адвокатов. // ИС «Параграф».
[44] Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства. // ИС «Параграф».
[45] А.Н. Ахпанов. «Основные направления государственной политики в сфере оказания юридической помощи»: Анализ и оценка предложений председателя Республиканской коллегии адвокатов по институциональной интеграции деятельности адвокатов и юридических консультантов». // ИС «Параграф».
[46] Г.Ж. Сулейменова. Монополия адвокатуры и публично-правовой статус: критика концепции исключительности судебного представительства. // ИС «Параграф».
[47] Там же.
[48] См.: Г.Ж. Сулейменова, А.Н. Ахпанов, А.Л. Хан. Деятельность адвоката-защитника в досудебных стадиях уголовного процесса и границы её неприкосновенности. // ИС «Параграф».
[49] А.Ж. Бикебаев. У адвоката - особый статус в системе правосудия // Казахстанская правда. 14 мая 2025 год.
[50] Экспертное заключение по проекту закона Республики Казахстан «Об адвокатской деятельности и юридической помощи». Подготовлено Ритисом Йокубаускасом, Экспертом Совета Европы, Октябрь 2017 г.
[51] Экспертный анализ экспертов Питера Ковеша и Алии Сыздыковой от имени Комиссии по вопросам коллегий адвокатов Международной ассоциации адвокатов (International Bar Association) по проекту Закона «Об адвокатской деятельности и юридической помощи» от 5 декабря 2017 г.
[52] Заключение Международного Союза (Содружества) адвокатов на проект закона Республики Казахстан «Об адвокатской деятельности и юридической помощи» по вопросу создания «параллельной адвокатуры» и увеличения регулятивного воздействия на адвокатуру от 09 октября 2017 года.
[53] Совместное заключение № 991/2020 от 9 октября 2020 года Венецианской комиссии и Генерального директората по правам человека и верховенства права Совета Европы по поправкам в закон об адвокатской деятельности Турецкой Республики, разработанных в июле 2020 года. Принято Венецианской комиссией на 124 пленарном заседании (8-9 октября 2020 года).
[54] Заключение Европейской комиссии за демократию через право Совета Европы (Венецианская комиссия), предоставленное Словацкой Республике, по двум вопросам, относительно организации адвокатуры и роли Верховного административного суда в дисциплинарном производстве в отношении адвокатов, принятого на 128-м пленарном заседании 15-16 октября 2021 г.
